Претензии литературные феерические

Пополняю свою коллекцию - недавно наткнулся на два шикарных экземпляра.

Первая. Обсуждение Руппи из "Отблесков Этерны". Претензии были разные - мол, как он вообще мог собой рисковать, если матушка за него боится (парень - морской офицер, на войне уже побывал), как он мог, выжив после засады, скрыться, не предупредив матушку (видимо, дама не в курсе, что мобильников в Кэртиане пока нет, а ехать к замку и потом обратно - это лишний риск и потеря времени). Но самое феерическое: "Да вообще весь его план на коленке продуман. Если бы он не встретил монаха, так бы ничего и не добился, но автор любимцу подыграла."
Вот тут Тигр лег. Представив себе, как Вера Викторовна сначала бегает по монастырю в поисках жертвы, а потом тащит несчастного монаха на встречу с Руппи, попутно уговаривая помочь. А недогадливый парень все еще считает, что ему кэцхен покровительствует. Да нет, не кэцхен.
Да, люди, всякий раз, когда герой выживает, или ему удается рискованный план, это автор ему подыгрывает. Даже не удосужившись кинуть монетку на "удастся-не удастся". Вот просто берет и пишет, зараза такая. Более того, без желания автора этот рискованный план даже не пришел бы герою в голову, и самого героя бы не было.

Вторая. Сравниваются две книги, "Каменный хлеб" и "Вересковый мед". Цитата: бытовая история в "меде" как-то жизнеспособнее, особенно если убрать Америку, брата-инвалида (хотя что уж там - всякое бывает) и, наверное, самоубийство (про самоубийство - потом отдельно).
А "Ромео и Джульетта" вообще очень позитивная любовная история - если самоубийство выкинуть. А если в "Горбатой горе" одного из героев заменить на девушку, то в ней не будет никакого гомосексуализма. А если в "Аватаре" на'ви заменить на индейцев...
Короче говоря, АУ-фанфикшен по некоторым плачет. А книги все-таки лучше обсуждать целиком, а не подредактированные.

@темы: критика, литература

---

ЧГК - чемпионат Латвии

Увы или ура, но мы - третьи. Что называется, могли бы лучше, хотя все равно неплохо.
А вообще играли хорошо. Все по очереди лажали, все по очереди брали трудные вопросы, истерили, мирили, короче, командный дух чувствовался от и до. И это безумно приятно.

@темы: чгк

---

Типирование по Ведьмаку

Было весело. Для начала чуть не окрестили Вильгефорцем - Тигр с трудом удерживался, чтобы не завыть от такого сравнения. Но все-таки верх взяло другое мнение, и меня оно несказанно радует.


Огненный Тигр, в вас видят сходство с Эмгыром - императором Нильфгаарда, мужем Паветты и отцом Цири. В молодости Эмгыр (тогда скрывавшийся под именем Дани) спас короля Регнера, мужа королевы Калантэ, попросив от него в качестве платы «то, что оставил дома, но о чём не знает и чего не ожидает». Платой оказалась дочь Регнера Паветта. Позже Паветта погибла в кораблекрушении, в то время как Дани вернулся в Нильфгаард и, став императором, объявил войну северным землям.
В саге император Эмгыр вар Эмрейс предстает как человек с сильной волей, умный и жестокий, но в то же время не лишенный чести и сострадания.

Если кому-то интересно, нажав на штампик, можно посмотреть анкету

@темы: тигровое

---

Цагн, Ананастя, приветствую!

 Цагн, думаю, ты это оценишь.


 Ананастя, эта девушка у меня четко ассоциируется с тобой

@темы: приветствие пч

---

Леонид Лиходеев "Трехногая табуретка"

Пришелся очень в тему одной дискуссии, так что выкладываю. Кого достал фельетонофлуд, не беспокойтесь, на какое-то время он прекратится.

У одной рядовой матери сын растет. Он растет и наливает жизненными соками, как молодой дубок в здоровом коллективе сверстников. А одновременно с этим событием по радио поют песню о том, что по статистике выходит, будто у нас на десять девчонок получается девять ребят. Одна, стало быть, бесхозная девчонка получается. Или, выражаясь проще, на десять березок - девять дубков. Вот какая некомплектная роща.
И требует эта рядовая мама в своем письме в редакцию, чтобы вышеуказанную песню скорее запретить, поскольку ее сын, ее молодой начинающий дубок, наслушавшись подобных песен, непременно станет по девкам бегать, руководствуясь научной информацией и пользуясь своим демографическим преимуществом.
Если песню запретить, сын, конечно, воздержится. Он не будет знать, что к чему. Он не будет в точности знать, увенчаются ли его стремления успехом в смысле наличия свободной единицы. Он будет думать, что лишних девчонок никто ему не припас, и станет вести себя организованным порядком, что очень приятно в смысле воспитания человека человеком.
Эта справедливая мысль нашла поддержку. Пришлось заготовить приказ о запрещении означенной песни. Тем более, выяснилось, что статистика ее неправильная. По новым данным выходит все наоборот. Уже не на десять березок девять дубков, а на десять дубков девять березок. Так что выходит теперь, будто один даже лишний парень пророс. Но тут некий сотрудник высказал мысль, что, поскольку за наукой не угонишься, надо ждать новую песню, построенную на новых данных, и тогда уже запретить обе. Так приказ повис в воздухе и ни к чему не привел.
Конечно, песня, бог с ней. И не такое поют по организационным вопросам касательно любви и других молодых дел. Есть, например, песня, в которой указывается на то, что любить нужно сильнее, чем Ромео Джульетту. Но почему-то, несмотря на такое простое и ясное указание, оно до сих пор выполняется с возмутительной халатностью. А тем не менее данная песня должна была давно стать учебником жизни. Даже, я думаю. можно устраивать экзамены, например, на танцплощадках или в других местах скопления.
- Стой, парень, раскалывайся. Как ты ее любишь - сильнее, чем Ромео Джульетту или чуток послабее? Если послабее, в самый раз тебе подтянуться!
И, таким образом, проблема воспитания чувств будет решена в три дня.
Так вот, о проблеме воспитания чувств. Дело, конечно, не в любовных похождениях нашей золотой смены. Дело, как говорится, вообще.
Дело в упорном стремлении исключить свои личные чувства, личные понятия и личную ответственность в соприкосновении с действительностью. Конечно, дай бог этому молодому сыну вырасти полноценным индивидуумом. Но если, не дай бог, он чего-нибудь себе напозволяет, так виновники сыщутся сразу. Например. эта вредная песня. Он-то будет совершенно ни при чем. А дядя, который ее играл на радиоточке, будет непременно виноват. И, несмотря на то. что молодому сыну не станет легче, все-таки потоптать дядю будет очень приятно.
Не слишком ли часто вам желательно кого-нибудь потоптать, дорогой читатель? За что? А ни за что. Просто за так. Например, за свое личное неумение думать, чувствовать, работать, рассуждать, смотреть, слушать - да мало ли глаголов есть на свете!..
Это так приятно: ты не знаешь, а виноват дядя! Ты не хочешь, а виноват дядя! Ты не умеешь, а виноват опять же дядя! Это же очень духовно богатая жизнь выходит. И чтобы не было сомнений в собственном совершенстве, существуют рамки понятий, доступных каждому гражданину, едва достигшему молочной спелости. А поскольку эти понятия примитивны, как трехногий табурет, - жизнь на них не в состоянии усидеть. Жизнь существует отдельно от них. И есть на свете люди, которые занимаются не жизнью, а этими своими понятиями, и полагают, что разрушение их есть разрушение самой жизни. Но скажите по совести, дорогой читатель, что происходило на планете, когда у вас ломалась табуретка? Ничего же не происходило! Ну, падали вы на пол, ну, заводили себе новый предмет сидения. И все. А планета летела себе дальше, куда ей надо, даже не кашлянув для приличия.
Было, например, такое письмо в редакцию насчет известной народной песни про Степана Разина. Знаете - "и за борт ее бросает". Так вот один строгий человек спохватился. Вдруг она до него дошла из тьмы веков. А привез эту песню в ихний город один хор-гастролер. Послушал строгий человек, подумал, взял листок и написал:
"Как свидетельствуют исторические данные, Степан Разин в XVII-м веке возглавлял на Дону крестьянские восстания. О чем же сложена эта песня? О походах, героической борьбе с помещиками или каких-либо самоотверженных поступках? Нет, песня сложена о том, как веселый, хмельной атаман (подлинные слова), "справив новую свадьбу" (значит не первую), бросает в реку плененную княжну. Что это - подвиг, о котором слагают песни?.. да ведь это же предел варварства, бессмысленной жестокости, топить в реке беззащитную, беспомощную женщину, кто бы она ни была... Если Степан Разин является народным героем, так надо и песни сложить о нем героические, подобные песне о Чапаеве (как пример), а если этих песен нет, то и песню об утоплении княжны надо выбросить из репертуара хора и вообще забыть, как дикую, ненужную песню..."
По-моему, правильно.
Конечно, пока человек крутится в сплошной лихорадке буден, - еще туда-сюда. Но стоит ему чуток обернуться, он перво-наперво видит, что история до сих пор не упорядочена. То есть она еще не сидит полностью на его табуретке. Скажем прямо, крови в этой истории пролилось гораздо больше, чем нужно для того, чтобы не волновать население. Взять того же Стеньку Разина. Красавец, понимаешь, косая сажень, понимаешь, от баб отбоя нет... Впрочем, я не об этом. Значит, взять того же Степана Разина. Народный вождь, понимаешь, семнадцатый век, понимаешь, тут в самый раз помещиков резать, а он княжну в Волгу кидает! Ему бы не меньше, чем царя, в эту известную речку кинуть, а он беззащитную женщину! Ему бы жениться раз навсегда, и чтобы с посторонними дамочками ни-ни. Поскольку - вождь! Не-нет, неправильно себя ведет Степан Тимофеевич, неправильно. Не учитывает классовых интересов, путем бытового разложения. Я бы этого Разина подредактировал. Он бы у меня запел иначе. Потому что из кого еще нам строить положительные примеры для населения и особенно для молодежи, как не из подобных исторических фигур, у которых косая сажень в плечах. И песня бы у меня зазвучала так:
Он по Волге проплывает,
Не имея дел с княжной,
Так как всюду он бывает
Лишь с законною женой.
Всех царей он презирает
И идет всегда вперед,
И за это уважает
Стеньку Разина народ.
Хорошая песня.
Тем более я сам ее сочинил. На личном табурете.
Теперь вопрос организационный. Как нам перестроить репертуар в результате творческого обновления? Я думаю, что это значительно проще, чем сочинить песню. Для этого надо создать комиссии с наблюдательными функциями. Скажем, разинул рот какой-нибудь баритон:
- И за борт ее брос...
- Стоп! Не туда поешь!..
- Извините... Значит "Всех царей он пре..."
- Теперь в точку. Продолжай.
Таким образом, мы добьемся многого. И еще хорошо бы развешать на всех заборах тексты. Чтобы народ не сомневался, что ему петь. А то он, понимаешь, сочиняет-сочиняет с самого семнадцатого века, почти что двадцатый кончается, а выходит - бац - не то он сочинял! Не учитывал он своих растущих потребностей. И пора ему это наконец-то разъяснить.
Вообще-то с песнями беда. Кто подкузьмил нам княжну, уже неясно. Может, как пишет этот строгий человек, какой-нибудь пьяный грузчик, а может быть, думаю я, какой-нибудь интеллигент вроде Шаляпина. Басом ему захотелось блеснуть - вот он и блеснул.
А нам теперь выправлять историческую биографию надо...
Но есть конкретные виновники неправильного, я бы сказал, одностороннего исторического освещения. Приходит в редакцию другое письмо. А там написано:
"Вызывает сомнение качество текста:
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
Правда, солдат извиняется перед могилой погибшей жены, но нет, не мог наш советский Солдат-герой, победитель почтить память замученной фашистами жены его запоем... Он наверняка у могилы своей Прасковьи снял со своей головы головной убор, вытер со своих глаз слезу, подтянул ремень и пошел восстанавливать разрушенное фашистами наше добро... Да, его не встретила семья, жена. Большое горе было у солдата. Но его горячо с материнской любовью встретила мать-родина, народ и не только советский народ, но и все освобожденные советским солдатом народы Европы от фашистского ига. Это утешило солдата, а не хмель и слезы..."
Видите, все знает! И зря пропадает человек. Ему бы стоять за спиною и водить рукой поэта ко всеобщему нашему благоденствию. А он - отдельно! Вопиющий, бесхозяйственный непорядок. Вы же видите, что получается, если руку поэта на самотек пустить! Поэт напишет, понимаешь, народ, понимаешь, подхватит, и получается что? Искаженная картина получается! Не тот образ выходит! На таком образе мы далеко не уедем. Конечно, сожгли родную хату, конечно, жена погибла! Но тут-то и прояви свою несгибаемую волю! Тебе, можно сказать, вся Европа жену заменит, а ты ревешь, как несознательный!
Вот что получается, когда жизнь - отдельно, представления о ней - отдельно. Получается резко возрастающая потребность в запретительных мероприятиях. Еще не было случая, чтобы жизнь запрещала какую-нибудь табуретку. Да заколись она в доску, делов-то. Но зато мы знаем неоднократные случаи, когда табуретки пытались запретить жизнь. Так вот, сдлать новую табуретку несколько легче, чем жизнь. Это не совсем одно и тоже.
Не надо злиться на то, что вам не ясно, джентельмены. Надо просто спросить. Или сходить в библиотеку, сеть которых в нашей стране - самая широкая в мире. Не надо сразу свистеть в свистки и бить в барабаны. Повремените секундочку и познайте самого себя - может, в вас дремлет способность играть на скрипке.
А иначе мы искореним "Пиковую даму" в борьбе с картежничеством и утопим Гамлета за его классовую нерешительность.
И останемся на своем колченогом табурете, который уже давным-давно пора выкинуть...

@темы: литература

---

Леонид Лиходеев "Фиговые листья"

Еще один фельетон хорошего мастера шестидесятых.

Боец пожарной охраны товарищ Костенко купил репродукцию картины фламандского художника Рубенса "Несс и Деянира". Он поместил ее в рамочку и принес на место службы с целью украсить стенку.
Конечно, ничего противопожарного в этой картине старик Рубенс не отразил. Он, наоборот, изобразил обнаженную Деяниру, которая ведет свои мифологические переговоры с Нессом. Может быть, если бы товарищ Костенко повесил картину, рассказывающую о том, как Гулливер тушил пожар в Лиллипутии, было бы лучше. Удивились бы, сколько человек может выпить, и дело с концом.
Но такой картины нет. И товарищ Костенко пострадал. Он пострадал потому, что был эстетом.
"Что вы думаете", - пишет он в редакцию, - "как эту картину охарактеризовали? Будто бы я унизил достоинство советской женщины... Жеребец смотрит на наших жен. И что эта картина совсем не советская, а антисоветская, и записали мне в протокол антисоветский выпад."
Надо сказать, жеребцы отнеслись к репродукции равнодушно. Деянира не вызвала у них эмоций, а Несс - зависти. Это могло показаться удивительным потому, что Несс все-таки был кентавром, то-есть получеловеком, полуконем. Но великий художник изобразил женщину с такой чистотой и так возвышенно, что его, вероятно, поняли даже лошади.
Зато возмутилось начальство товарища Костенко.
Товарищ Костенко - человек средних лет, с начальным образованием. Он никогда не был ни в Эрмитаже, ни в Лувре. Он работает пожарным и умеет складывать печи, крыть крыши и делать оконные переплеты. Он своими руками построил то самое помещение, в котором ему суждено было совершить нехороший выпад.
Начальство сурово отнеслось к фламандской школе живописи.
- Что это еще за голая баба в служебном помещении?, - спросило оно, - Дома развешивай развратные картины!
Конечно, Рубенсу не обязательно висеть в служебном помещении. Но дело ведь не в этом, дорогой читатель...
Рубенс молчал. Влияние фламандской школы на формирование вкуса пожарных прекратилось.
Товарищ Костенко - человек дисциплинированный. Он не ослушался. Дома он действительно развешивает "развратные картины". Он развешивает развратные картины Рембрандта, и Рубенса, и Веласкеса. Развратные картины Тициана он развешивает тоже. И надо отметить, что среди этого беспорядочного, но, несомненно, ценного собрания репродукций нет ни одного ядовитого лебедя, ни одного белого парохода под ресторанной пальмой, ни одного голубка с конвертом в клюве - хороший вкус можно воспитать в себе и с низшим образованием. Это дело индивидуальное и зависит только от чистоты взглядов.
Во всяком случае, в эту галерею можно водить местных школьников и даже самого брандмейстера в полной пожарной форме.
За стеною живет мать товарища Костенко. Там тоже галерея. Там - иконостасы. Там - тщательно упрятанные в ризы, в хламиды, в бороды - синие, тощие, бесперспективные фигуры святых. Там почтительно и однообразно приказывают каяться в том, что жизнь прекрасна. Там из жестяных окладов костяные старцы шипят на красоту запалыми старческими ртами и святые старухи выжигают коричневыми глазами из молодой груди любовь.
Товарищ Костенко уважает мать. Но он не уважает ограниченность. На его половине собирается все, что делалось людьми для жизни, на половине матери - все, что делалось людьми против жизни.
Так вот ровно посередине между этими двумя непримиримыми, взаимоисключающими галереями стоят наши железобетонные великопостники и сторожат нравственность.
Я не знаю, расходится ли слово с делом у святого. Но ханжество наших великопостников известно даже святым.
У мещанина очень точное, утилитарное отношение к вещам. Вещи - либо ценность, либо предмет конкретного назначения. Никаких эстетических функций вещи не несут. Может быть, для товарища Костенко двухрублевая репродукция с нарисованной женщиной дороже всего начальника вместе с его воззрениями и пуговицами. Но для мещанина нарисованная женщина не существует. Для него и живая имеет одно утилитарное назначение, и плевать ему на искусство с высокой каланчи.
Для него Афродита - только голая баба, а любовь - только незаконная связь.
Сам-то он в этих делах гораздо проворнее Шекспира со всеми сонетами и Маршаком впридачу.
Для него красивая женщина - обязательно стерва, а парень, пришедший в гости к дочери, - обязательно жених. Он не знает никаких взаимоотношений, кроме тех, которые он знает. И смотрит на жизнь как ему сподручнее.
Весь комплекс его эстетики заключается в том, чтобы его не объегорили при помощи различных романтических бредней. Он велит выкинуть на чердак "Вирсавию", чтобы не стесняться. Но он не постесняется влезть со своими идиотскими поучениями в чью-нибудь интимную жизнь.
Вот поэтому его так раздражает эта интимная жизнь, описанная каким-нибудь большим художником. Он не может простить влюбленным того, что они не просили его благословения, не выслушали наставлений, не изучили его эстетического комплекса и не умерли с тоски прежде, чем он разрешит им приложиться друг к другу губами.
Я вынужден привести здесь письмо одного читателя. Он пишет:
"Мне хотелось бы спросить критика, который хвалит Бернса: дал бы он прочитать стихотворение "Ночлег в пути", которое, как он пишет, оставляет в душе ощущение поэзии и чистоты, своей 15 - 16- и даже 20-летней незамужней дочери? Особенно сейчас, когда на страницах газет ведется борьба за настоящую любовь, против внебрачных случайных связей. Между прочим, я не ручаюсь, что это стихотворение было опубликовано при жизни автора, а у нас оно до сего времени не опубликовано, пока его не раскопал С. Маршак. А такие, как этот критик, к сожалению, действительно не одиноки, тут выступил другой критик с "Венерой в Дегтярске", который старается заполнить все школы этими скульптурами. И странно, что все учителя не смогли дать ему отповедь. Нужно было бы преподнести эту Венеру лично ему, чтоб он поставил ее в своей квартире, и дело с концом. У нас есть хорошие скульптуры Мухиной, Вучетича и других товарищей, вот с них и надо брать пример..."
Я представляю себе, как автор этого письма сделал уже вывод, что я защищаю безнравственность.
Я не защищаю безнравственность. Я даже против безнравственности. Но одним законным браком бороться с безнравственностью нельзя. Законный брак никогда не исключал безнравственности. Более того, иногда (насчитывается несколько таких случаев) законный брак прикрывал безнравственность. И ни Рубенс, ни Бернс, ни даже ужасный Ги де Мопассан здесь ни причем. Наоборот, они изо всех своих сил старались втолковать людям, что любовь начинается с любви, красота - с красоты, чувство - с чувства... Но они совершенно не виноваты, что среди людей находились такие лица, которые опасались, как бы их не объегорили... Эти лица хотят, чтобы был один "законный" скульптор, один "законный" писатель и один "законный" художник. При этом положении их невежество автоматически взлетит на недосягаемую вершину культуры, а их пошлость засверкает алмазами высшей эстетики.
Один хороший мальчик как-то разоткровенничался со мной и, безумно стыдясь, рассказал, как его отец, отпуская "в люди", строго наказывал лет до двадцати пяти ни с кем "не расписываться".
- Так - гуляй, а законным браком не надо...
Мальчик нутром чувствовал мерзость отеческого благословения. Но страдал он еще и потому, что любил и не мог понять - законна ли его любовь. Я не боялся, что он "ударится в разврат", пойдет в парк и станет мазать статуи физкультурниц. Я не боялся, что он будет по-жеребячьи гыкать перед стыдливой Медицейской Венерой.
А ведь гыкают. И мажут. Что там говорить о Венере. Наши парковые физкультурницы одеты куда богаче Венер, и все равно не помогает.
Конечно, лучше всего убрать Венер к чертям, чтоб не развивали нездоровых инстинктов. Убрать и все!
Но позвольте! Откуда убрать? Где они, эти мраморные очаги разврата? А их нету. Нету мраморных очагов, и все тут. А если такой очаг где-нибудь обнаружится, - к нему немедленно под душераздирающий вой сирен слетаются великопостники и с ходу, еще не успев остановиться, обращают внимание на отсутствие штанов. И признак этот становится выдающимся и главным. О чем вообще можно разговаривать на этой основе?
Эстетическое воспитание, конечно, не самоцель. Но у нас мало, безумно мало репродукций и копий с настоящих классических произведений. Гораздо меньше, чем великопостных нравоборцев.
Есть вещи, которые необходимо рассказывать детям заблаговременно, пока они еще не стали брандмейстерами.
Есть прекрасные легенды, красивые скульптуры и великолепные мифы, нисколько не уводящие от реализма. Занимаются ли этим как следует школы? Нет, дорогой читатель. Они не занимаются.
Я спросил шестиклассника об Аспазии. Он подумал и сказал, что, наверно, это древняя гречка. Его учительница покраснела. Она покраснела потому, что за двадцать пять веков имя свободной, талантливой, прекрасной женщины, передаваемое из рода в род устами ханжей, превратилось в неприличное имя гулящей девки.
Одна мамаша на вопрос дочки-школьницы, почему Татьяна не ушла с Онегиным, ответила очень вразумительно:
- Так у нее ж муж генерал!
Вот вам и "энциклопедия русской жизни"...
Автобусная пассажирка рассказывала о фильме "Дама с собачкой":
- У нее - муж, у него - жена, а что вытворяют!"
Вот вам Чехов с его чувством прекрасного...
И Пушкин, и Чехов, с точки зрения мещанина - писатели "законные". Но это не мешает ему толковать взгляды этих классиков, исходя из своей грошовой этической программы.
Ясное дело, при этой программе Микеланджело - неприличный скульптор. Рубенс - неприличный художник, а Толстой - и говорить нечего - хошь справляй ихние юбилеи каждый день.
Мещанин выстроил замочную скважину перед прекрасным и возвышенным, заслонив их своими погаными утилитарными воззрениями.
И не возле этой ли скважины возникают истоки безнравственности, на которую ссылаются ханжи, оправдывая свое стремление натянуть на Афродиту трикотажные рейтузы?

@темы: литература

---

О горькой правде

Давно известно: правду надо резать. А лучше рубить. Большим топором с большого размаха. И чем горше, жестче и непригляднее она в процессе рубки получится, тем она будет правдивее. А иначе это уже не правда, а так, сладкий сиропчик.
Не спорю, горькая правда действительно лучше, чем красивая ложь. Доктор, радостно воркующий смертельно больному "У вас все классно, прекрасно и великолепно" и не предпринимающий никаких действий, чтобы не испугать пациента, выглядит не лучшим образом. Но доктор, четко рубящий: "Больной, вам писец. Че, какие процедуры, какое еще лечение? Все равно помрете. Следующий.", не намного лучше.
Так вот, мне правдорубство нередко напоминает именно сакраментальное "Доктор сказал: в морг, значит, в морг". Всё вокруг - г..., и все вокруг - гады, и ничего не изменится. Сиди и не трепыхайся.
Особенно классно к этому подходит упростительство. Всем известно, что если человек некоторое время не будет кушать, то он помрет. Если человек некоторое время не будет слушать музыку, то ничего с ним страшного не случится. Что из этого следует? Правильно, музыка человеку на самом деле не нужна. Человек - это скотина, которой надо жрать, спать и размножать. А, еще гадить, много и везде.
Но вот незадача, чем больше стараются правдорубы, тем больше народу надевает розовые очки и смотрит ими куда-то за горизонт. И неудивительно. Человеку только что объяснили, что вся его любовь к музыке - фигня, ничего такого нормальному существу не надо, это ты сам себе придумал, а по жизни все совсем другое. Ну хорошо, раз я это придумал, буду придумывать дальше. Пусть у меня, втайне от всех, будет мир, где без музыки умирают, где она важна, нужна и ценна. Потому что нормальному человеку жить в луже не хочется, а ему только что подробно объяснили, что все мы в луже и из лужи не вырваться.
Нет, правда нужна, и горькая, и сладкая, и любая. (Да, как бы правдорубы не пытались обойти ее вниманием, сладкая правда тоже есть, потому что хорошего в жизни тоже хватает). Но нередко под видом горькой правды человека приучают к безысходности. Можно сказать "Все мы смертны". Горькая правда - медицинский факт. Можно сказать: "Не важно, что мы смертны, важно, что мы успеем сделать при жизни." То же самое, но светлее (а ведь ни капли лжи). А можно: "Все, кто тебе дороги, умрут, и сам ты помрешь, и как не трепыхайся, ничего ты не изменишь". Разница есть.
Никогда не замечали, что утопии порою страшнее антиутопий? Потому что антиутопия на самом деле показывает одну вещь: вот так, ребята, не стоит делать. А как вы будете делать по-другому, это уже ваш выбор. Зато утопия выбора не оставляет. Она та же безысходность, хоть и якобы со знаком "плюс". И от нее страшно.
Так что не стоит вырубать из правды самые черные куски и выдавать их за всю картину. Черные очки не лучше розовых.

@темы: нарнская логика

---

Alkar, приветствую

Кто может приветствовать эльфа? Очень красивое эльфийское существо

@темы: приветствие пч

---

Для всех, кому интересно

04.03.2010 в 09:42

Пишет  Файэрэ:

03.03.2010 в 23:44

Пишет  Moryo:

For your consideration
Уважаемые дамы и господа,

Все та же группа энтузиастов предлагает Вашему вниманию очередное типировочное сообщество - на этот раз по "Ведьмаку" Сапковского. Приглашаем всех, кто знаком с творчеством Пана Сапковского, кто может нам чем-нибудь помочь и кто хочет себе красивый штампик ">



Код баннера

<a href="http://www.diary.ru/~WiedzminID/" target=_blank><img src="http://s44.radikal.ru/i103/1003/17/e7491ff9a3bf.jpg"></a>

Кросспост можен и нужен">

---

Книжное счастье

У Тигра праздник, Тигр заполучил в лапы книгу "Гардемарины". Нашел абсолютно случайно, в мелком ларьке по дороге.Если кто из рижских знакомых хочет почитать, готов поделиться (когда сам прочту).

@темы: книги

---

Флэшмоб так флэшмоб

Кто хочет задать Тигру вопрос - вперед
www.formspring.me/flametiger

@темы: тигровое

---

Леонид Лиходеев. "Клешня"

Тот самый обещанный фельетон. Вещь шестидесятых годов, но вполне интересна до сих пор, а кое-что очень злободневно. Под катом много букв. Кого не пугает - вперед!
Это фельетон не о ценителях искусства, а об оценщиках. Бывают люди, которые не научились ценить, но уже торопятся категорически оценивать, так сказать, наотмашь. Бывают люди, которым чуждо туманное понятие "эстетическое наслаждение" и очень близко понятие "к чему бы это можно приспособить". Они смотрят на "Княжну Тараканову" и считают, сколько кубометров воды вливается в ее каземат за одну минуту. Они смотрят на "Боярыню Морозову" и учатся, как запрягать лошадь. Они смотрят пейзажи Левитана и прикидывают, сколько желтой краски пошло на "Золотую осень". У них особый взгляд.
Оценщик берет журнал, ставит его перед собой на попа и начинает вглядываться в текст и в иллюстрации. Он никогда не читает с начала и до конца, никогда не получает от чтения удовольствия и ничего не переживает вместе с героями. Он бдит. Он ставит перед собою текст, прикладывает козырьком ладонь ко лбу и предвкушает добычу.
Добыча эта такая:
"Петя взял Машу за руку".
- Взял все-таки, сукин сын..., - сладострастно бормочет оценщик-любитель и добавляет, -Распустились...
"Клава уткнулась в грудь Валерия".
- Ага! Уткнулась! Утыкайся, утыкайся... Доутыкаешься... Вот недавно лекцию читали. О распущенности. Особенно среди девочек.
Но когда начинают целоваться, любитель отводит руку, которую держал все время козырьком. Он берет в десницу карандаш и пододвигает к себе вспомогательной шуйцей листок бумаги. Он в этот момент похож на рака с двумя безработными клешнями. И ему очень желательно что-нибудь откусить. Сам он никогда в жизни не целовался, детей ему принес аист, а самого его нашли в капусте во время борьбы с вредителями овощных культур: боролись-боролись, смотрят - лежит!
Он никогда никого не любил, его никогда не лихорадило под городскими часами, он никогда не плакал от ревности. Он никогда не дарил цветов просто так, без повода и случая. Единственный раз он разорился на это дело, когда хоронили сослуживца и собирали на жестяной венок.
Итак, он берет карандаш и делает выписки из высмотренного. Я говорю из высмотренного потому, что и читает он и смотрит на картины не как все нормальные люди, а как особо уполномоченное лицо с целью доложить о замеченном.
Что же он высматривает?
"Она умела показать все, что было в ней красивого".
Это его возмущает.
- Видал, какое безобразие! Вместо того, чтобы скромно прикрыться рогожей, она еще показывает свое несчастье нашим простым людям! Отвлекает! Хвалится! Да... Распустились... А фигурка, наверно, не плохая. Поглядеть бы... Тем более автор пишет, что у нее там ноги всякие, колени...
И оценщик пишет с гневом:
- Чему может научить автор?
И автор хватается за голову.
Но оценщик не дает ему хвататься. Он снова прикладывает ко лбу ладошку козырьком и смотрит на автора, как на поле боя, покрытое поверженным неприятелем.
- Ага! Попался? Колени, говоришь? Да еще теплые? Губы, говоришь? Красоту показывает? Подъем ноги у нее выдающий? Так? Признавайся!
- Да, - бормочет автор, - она красивая...
И тогда любитель клацает своей клешней:
- Клевета на нашу молодежь! У нашей молодежи нет коленей! Нет губ! Нет ног! Ей все это чуждо!
- Хорошо, - говорит автор, - но идет-то она на ногах и, как поется в песне, грудью ветер разрезая...
Но оценщик не унимается:
- Это не та грудь! И не те ноги! Это стальная грудь и железные ноги! А не ваши теплые колени!
Вот такой разговор заводит оценщик-любитель. А чтобы не быть голословным, я приведу выдержку из его письма в редакцию по поводу одной повести, напечатанной в журнале:
"Перед нами, учителями, выступил работник милиции с просьбой, чтобы мы как можно больше проводили воспитательную работу, особенно среди девочек. Но что стоит работа, может быть, не одной тысячи учителей, если одно такое "произведение" сводит на нет всю эту работу?"
Мне искренне жаль автора письма. Действительно, что стоит такая работа, если всю ее сводит на нет одно произведение! Ничего она не стоит.
Короче говоря, оценщик явно выбирается в моралисты. Он просто не может себе представить, чтобы красота не несла в себе разрушительных аморальных функций. Ему кажется, разврат начинается именно здесь - возле книг и полотен. Ему кажется, что мерзкая распущенность берет свое начало не в жизни, а на бумаге и на холсте. Он убежден, что искусство существует не для осмысливания жизни, а для обезьяньего подражания. Он полагает, что искусство служит не для расширения взглядов, а для довольствования своими скудными представлениями о том, о сем. Примеривая к высокой идее свои мелкие представления, он оберегает себя от необходимости думать, поскольку думать ему просто лень...
В этом самом месте оценщик-моралист накинется уже на меня:
- Как! Критиковать учителя? Ронять его авторитет? Вместо того, чтобы воспитывать, особенно девочек?
А как воспитывать, особенно девочек? Например, так, что ли:
- Мальчики! Не смейте читать этот фельетон! Он для девочек!
Мальчики сразу краснеют и идут играть в лото.
Или наоборот:
- Девочки! Этот фельетон - бяка. Он только для мальчиков.
Девочки тоже краснеют и идут вышивать гладью.
Оценщик-моралист уверен, что наши милые послушные дети моментально разбегаются, едва только увидят надпись: "Детям до шестнадцати лет нельзя..." Калачом не заманишь!
А тем не менее и у мальчиков, и у девочек есть глаза, и ресницы, и брови, и губы, а у некоторых - даже красивые волосы. Имеются у них даже руки, ноги и колени. И у девочек они красивее, чем у мальчиков. Такова уж игра природы. Но именно это обстоятельство не дает покоя моралистам-любителям, которые произошли от капустного листа, особой красотою не отличающегося. Поэтому они считают себя единственными знатоками вопроса: как быть с таким несчастьем, как живой и теплый человек?
Что же происходит?
Происходит ханжество. Происходит ложь, прикрытая ангельскими хитонами. И дети в возрасте до шестнадцати лет понимают это не хуже детей в возрасте после шестнадцати. И напрасно автор приведенного письма жалуется на то, что одним произведением сводится на нет вся его работа. Ничего она не сводится. Ее и нету вовсе. Потому что это неправда. Потому что ложь лежит в самом ее существе. Судите сами: "Особенно среди девочек". А "особенно среди мальчиков"? Понимаете, существует, вероятно, "общая работа" - это, когда про стальную грудь и железные ноги. Конечно, лучше бы, чтобы человек состоял исключительно из этих деталей. Тогда было бы все в порядке, работа бы не сводилась на нет одним произведением. Но в проклятом произведении написано, что колени теплые. Потрогаешь себя за колени - и действительно, теплые! И как это автор допер? Не иначе - подсмотрел в жизни! Дай-ка и я загляну в щелку. Может, еще и не то увижу. Интересно!
Любить, конечно, хорошо. Дружба, товарищество, любовь, самодеятельность, кружковая работа. Массовое мероприятие! Но любить в частности стыдно. Шепот, робкое дыхание, трели соловья. Никакого массового охвата. Начнешь охватывать - только соловья вспугнешь.
А между тем искусство занималось главным образом частностями. Джульетта, например, любила своего Ромео совершенно частным образом, не прослушав ни одной лекции о любви и дружбе. Более того, за любовь она заплатила жизнью. Может быть, эта девушка покажется нам этически отсталой. Есть даже такая развеселая песня-лозунг: "Любить - так сильней, чем Ромео Джульетту!" Лично я на этом не настаиваю. Конечно, дай бог нашему теляти волка съесть. Но даже любить в подобную силу тоже неплохо...
И тут просто необходимо отметить благородный порыв оценщика-любителя. Он, видите ли, борется с развращенностью. Допустим. Но как он это делает? А по своему усмотрению. Из-под ладошки. Он пишет:
- "Подобное произведение культивирует грязные мысли."
Культивирует, стало быть. А что такое грязные мысли? Грязные мысли - это запачканные чистые. Берется чистая мысль и приставляется к ней замочная скважина. И все. И мысль уже грязная. Потому что Венеру Медицейскую - символ красоты и чистоты - можно заподозрить в развращенности по весьма доступной причине: она голая. Но автор ее, можно с уверенностью сказать, был довольно далек от этой идиотской гипотезы. Он не виноват, что не дал возможности перегруженным своей культурностью моралистам-любителям домыслисть: чего это там у человека под одеждой? Он вероломно лишил их единственно доступного им взгляда на жизнь: сквозь замочную скважину. А между тем существует прекрасная древняя легенда о скульпторе, который, создав мраморную женщину, молил богов, чтобы они ее оживили, - настолько она была прекрасна. И боги пошли навстречу пожеланиям художника, поскольку не знали еще, что такое замочная скважина, и смотрели на мир чистыми глазами, как смотрят на чудо правдивые, простодушные дети.
Хуже всего, когда моралисту попадается в поле зрения, как говорится, обнаженная натура. Тут он уже начинает стрелять без предупреждения.
"Не умаляя таланта художника, - пишет моралист, - что редакция преследовала, помещая голую женщину для обозрения 15-17-летних ребят"?
Видите, как? "Голую женщину для обозрения"! Вроде как поганую надпись на заборе. Дескать, ребя! Гляди! Голая баба! У-лю-лю... Не это ли и есть развращенность?
Понимаете разницу между обнаженной натурой и голой женщиной, "помещенной для обозрения"? Микеланджело, например, никакого "Давида" не лепил. Он вылепил голого со всеми подробностями мужчину (какое неприличное слово!) и установил его для обозрения. Смотрите, мол, кто не видел, какой бывает голый дяденька! А то, что его "Давид" мужествен, юн, чист, задумчив, красив, - это значения не имеет.
Развращенность существует. С развращенностью надо драться. И гораздо крепче, чем думает моралист-любитель. И гораздо шире, чем он преподает. И не с помощью ханжества и предрассудков, а с помощью правды. Но ведь искусство и воюет с развращенностью! Искусство - и развращенность - вещи взаимоисключающие! Потому что искусство - это правда, а развращенность - это мерзкое поругание самого себя, жалкое, хвастливое возвеличивание своего ничтожества.
Так вот, есть лица, которым эта разница не ясна. Они обращают внимание только на то, что они уже знают. Они знают, как устроен человек (видели в бане). И больше их ничего не интересует. Поэтому, видя обнаженную натуру, они кидаются прежде всего смотреть то, что им уже известно. И вдоволь насмотревшись и убедившись, что художник изобразил все, как надо, начинают кричать, что можно уже одевать. Между прочим, так поступают жутко мудрый моралист-охранитель и успевшие ткнуться носиком в грязь юные сопляки...
Так получилось, например, с живой, теплой, человечной картиной А. Пластова "Весна". На ней изображена обнаженная женщина, одевающая девочку возле бани. Обнаженная, а не голая. Может быть, в обиходе разница между этими словами не улавливается. Но на обнаженных смотрят, восхищаясь. А на голых поглядывают, пуская слюну.
Итак, "что редакция преследовала, помещая голую женщину"! Или, как пишет другой оценщик, "не лучвше бы нарисовать эту молодую мать в купальном костюме на воздухе, делающей спортивное упражнение"? Тем более третий оценщик тревожится о судьбах искусства тем, что "на улице холодно. Но женщина раздетая - это как-то нереально".
И почему обязательно "молодая мать"? А может быть, это девочкина старшая сестра? Или тетя? Или просто соседка? А может быть, она не умеет делать "спортивное упражнение"? А может быть, наоборот, она занимается зимним купанием, нырянием, и ей не страшен мороз. Сказано же: ни мороз нам не страшен, ни жара.
Но как бы то ни было, никто из этих трех критиков картины не увидел ничего, кроме того, что можно увидеть в замочную скважину. А между тем А. Пластов изобразил здоровое, красивое тело энергичной, заботливой женщины. И изобразил легкий невесомый снежок, когда, как говорится, из небесных сусеков последнее метут. Он изобразил человеческое настроение, свойственное весенним предчувствиям. Сочные краски, без которых живописи не бывает, создают это настроение. Но моралисту плевать на живопись. Ему все равно: мрамор - не мрамор, холст - не холст, какая разница!
Согласитесь, что делать откровение из своих практических знаний просто глупо. Все знают всё.
Перед художественным произведением, что бы ни было на нем изображено, люди думают, размышляют, обощают, всматриваясь в замысел. Но поставьте перед ним замочную скважину, и вы тотчас услышите лошадиное ржание дураков. И вы тотчас услышите советы, где покупать купальники и бюстгальтеры. И природа - веселая, открытая, чистая и свежая - окажется вымазана вонючим дегтем ограниченных людей, возводящих свой кухонный утилитаризм в степень непререкаемой истины. И истина эта грязна, потому что происходит не от честного взгляда, а от развращенного подглядывания.
Надо все-таки понимать, где художественное произведение, а где анатомический атлас с пририсованными усами.
Яркому, бурному расцвету искусства в истории человечества предшествовал мрачный период средневековья, когда за чистые мысли сжигали, когда свирепые фанатики хотели превратить человечество в однородную лягушачью икру без глаз, без бровей, без ног и без мыслей. Я не хочу утомлять читателя, но высказывания тогдашних мракобесов ничем не отличаются от проповедей нынешних доброхотов-моралистов. Они сводятся к одной задаче - убить в человеке чувство прекрасного, навешать на него вериги и задушить его позором.
Но прекрасное существует. Существует мудрый Рембрандт и неуемный Рубенс, существует грозный в своем смехе Рабле и веселый Боккаччо. И весь ужас в том, что существуют они уже задолго до того, как нашим мальчикам и девочкам стукнет по шестнадцати лет. Но если этим мальчикам и девочкам постоянно талдычить, что под одеждой все люди голые и при этом они еще делятся на мужчин и женщин (какой позор!), старик Рабле помрет, не родившись в их сознании, потому что побегут они не к нему, не к старику Рабле, а к замочным скважинам. Потому что легче всего научить человека видеть мир через замочную скважину.
Весь этот взгляд оценщика похож на тот случай, когда хлещут горькую, проповедуя сухой закон. Надо, так сказать, первым крикнуть что-нибудь сугубо моральное. И крик этот, как этакое раскаяние, прикроет груз собственного недомыслия. Насмотришься вдоволь, а потом вылезешь на амвон и покроешь позором.
То-то и оно, дорогой читатель. Возлюбленная формула ханжей - грешить и каяться. Покайтесь, и вам простят. Вам простят грех, но не простят, если вы в нем не покаетесь. А почему? А потому, что приятно смотреть на раскаивающегося.
- Ну-ка, негодяй, расскажи все, как было! Да с подробностями!
Интересно!
- А теперь раскайся! Скажи, что больше не будешь!
И вырастают мальчики и девочки, которым раскаяться - раз плюнуть. Раскаешься - отцепятся до следующего раза. Потому что ханжа считает себя заведующим вашим внешним обликом. Чтоб налицо все было по описи: грудь стальная, ноги железные, взгляд огневой. Ну постучишь себя в якобы стальную грудь якобы железным кулачком. Жалко, что ли? А некоторые даже и не каются. Мерзкое самопоругание кажется им высшим достижением самостоятельности. И искусство здесь совершенно не при чем. Здесь ни при чем обнаженная натура, как и откровенная чистота литературных героев. Здесь "при чем" только слюнявое соучастие в том, что существует лишь в грязной фантазии.
А ведь грудь не стальная! Это каждый сызмальства знает. Не стальная она и не стальная. И колотится в ней сердце. Гулко и тревожно. И есть два пути: один - грешить и каяться, а другой - чувствовать себя частицей удивительного мира, в котором поют птицы и живут книги, полощется небо и цветут цветы. Мира, в котором совершенно задаром, ничего не требуя взамен, сверкают звезды, сгущаются тучи, хохочет солнце, идут дожди, облетают листья и поднимаются подснежники. В этом мире есть все - радость и печаль, грусть и веселье. В нем есть и стихи, и вино, и розы, и музыка.
И есть в нем теплые колени женщины и прекрасное ее лицо, без которого просто не было бы ни этого удивительного мира, ни поражающей мощи жизни.
И не надо прикладывать козырьком ко лбу ладошку. И не надо смотреть в замочную скважину. Все явно. Все чисто и открыто.
Я вижу, как уже клацает своей клешней оценщик-моралист:
- Ага! Попался! Вместо того, чтобы клеймить, что проповедует!
А я ничего не проповедую. Я просто хочу поздравить своих читателей с новыми звездами и с чистыми мыслями.

@темы: литература

---

Lans-Kaspier, pani Malgorzata, приветствую!

 Lans-Kaspier, не совсем серафим, но у меня в коллекции он был именно под таким названием

pani Malgorzata, а для вас просто красивая картинка

@темы: приветствие пч

---

О провоцировании

Вот что меня бесит, так это стремление валить с больной головы на здоровую. То самое, которое объявляет, в принципе, абсолютно нормальные вещи провокационными. Оказывается, обнаженная натура - это плохо, потому что для неуравновешенных товарищей является провоцирующей. И не важно, что именно вложил художник в свою картину или скульптор в статую, голая - значит, провокация. А если изображенное существо еще и явно детского возраста, то вообще ужас-ужас, педофилия.
Нередко то же самое переносится из области искусства на реал. Девушка пошла в мини-юбке или блузке с вырезом - провоцирует. Если нарвется, сама виновата. При этом сторонники борьбы с провокациями не обращают внимания на одно важное слово - "неуравновешенный". Проще, "ненормальный".
Потому что нормальный человек вполне умеет с провокациями бороться. Он, даже будучи изрядно проголодавшимся, не бросается на витрину булочной, даже если пахнет оттуда ну просто одуряюще. Он может заинтересоваться красоткой в мини-юбке, проводить ее глазами или закинуть удочки насчет познакомиться, но не потащит ее за угол. Короче, он вполне может реализовывать свои желания цивилизованно. А на изображение обнаженного ребенка он вообще смотрит без задних мыслей, потому что ну ребенок же.
Попытки же причесать искусство и жизнь так, чтобы они не провоцировали неуравновешенных личностей, напоминают мне американские отцензурированные книжки для детей, где убрали все, что могло навести ребенка на мысль об опасном поведении. Все провоцирующее, например, лазание по деревьем или купание. И вот знаете, не верится мне, что из этого вышло что-то большее, чем скучные изуродованные книги. Потому что ребенок себе приключение найдет и без совета книжки. И существо неуравновешенное себе провокацию найдет. Не найдет, так придумает.
А превращать весь мир в палату, оббитую войлоком, из-за того, что есть часть граждан, в этой палате нуждающаяся, ИМХО, глупо.

@темы: негатив, нарнская логика

---

Тест в тему дня

Поздравляем!!! Вы - Nakajima B5M Kate – японский торпедоносец и камикадзе

Небольшая нагрузка, слабое вооружение, в полёте вы часто без рации. Истребителей сопровождения элементарно не хватает. Любой обидеть может. Конечно приходится хитрить: лететь ночью, низко над водой, нападать внезапно… Но пусть они не забывают – именно такие как вы утопили целую эскадру в Пёрл Харборе. Сейчас вы доберётесь до того авианосца... И сбрасывать бомбу не имеет смысла, ведь бомба – это вы сами и есть. Ему не уйти. Банзай!

Пройти тест

Хорошего обо мне мнения. Спасибо автору.

@темы: тесты

---

Slaaneshling, пёс-предатель, приветствую!

 Slaaneshling, а демонетты могут выглядеть и

так

 пёс-предатель, это не совсем псы, но точно в дороге.

@темы: приветствие пч

---

Тигровый ответ на предыдущее

Опять же не удержался.

Кто тут сказал, что фикрайтер не пахнет?
За клевету его молнией жахнет!
Пахнет фикрайтер слезами от ангста,
Пахнет АУшной счастливой развязкой,
Флаффною розовою водицей,
Пахнет порой Мэрисьюшкой-девицей.
Пахнет брутальною грязью и кровью,
Пахнет Профессора неправотою,
Пейринга пахнет широкой постелью,
За воскрешенья - еще иммортелем.
Пахнет фикрайтер Зверьком-Обоснуем,
Пахнет суровым мужским поцелуем,
Пахнет яоем, порою и юри,
Много чем пахнет фикрайтер, в натуре!
Если же снять это, слой да за слоем,
Пахнет фикрайтер любовью к героям.

@темы: стихи (мои

---

Не удержался - стащил

17.02.2010 в 02:19

Пишет  Lady Mariona:

24.09.2008 в 10:07

Пишет  кот который гулял сам по себе:

Пралетелатуру
Где-то (с)перто. Просто рассмешило. Особенно после того случая как сам я однажды загремел в фанфик (как бы вы себя чувствовали если б про вас девочкО-яойщицО с громким "Ня" написала фик?)

***
У каждого автора запах особый:
Пахнет Бодлер кокаином и злобой,
Пахнет от Пруста пирожным „мадлен”,
Пахнут друг другом Рембо и Верлен;
встав на пути иноземной заразы,
русскою женщиной пахнет Некрасов,
но, говорят, с декадентским душком
пахнет Есенин простым мужиком.
Стивенсон пахнет тугой парусиной,
Пахнет Тургенев мокрою псиной,
Пахнет Толстой несчастливой семьей,
Пахнет де Сад уголовной статьей,
Пахнет от Толкина ролевиками,
от Мураками разит Мураками,
барбитуратом пропах Керуак,
только фик-райтер не пахнет никак...

Пахнет Набоков берлинским эклером,
Сэр Конан-Дойл - благородным портером,
Борхес - осенней кленовой листвой,
Перуц - холодной водой дождевой,
Пахнут Платонов и Гашек портянкой,
Честертон - пивом, пшеном и овсянкой,
Пылью - Рат-Вег, инкунабулой Эко,
Водкой - Кортасар, и спаржей - Сенека,
Маркес - промокшею дранкою крыши,
Только фик-райтер... об этом - см. выше.

Роулинг пахнет и гарью и потом,
Кэррол - Алисою и Бармаглотом,
Киплинг медведем пропах и пантерой,
Карло Коллоди - бревном и фанерой
Пахнет Маринина духом тюремным,
Робски же пахнет житьем офигенным,
Псиною стаей Донцова воняет,
«Духлессом» это Минай называет.
Лана Капризная пахнет скандалом,
Бекки Шарпусик тусовки накалом,
Изящными шутками – Марта Кетро,
(Гением Пушкина, правда, никто)
Пахнут птифурами братья Гонкуры.
Тянет от Хармса абсурдной натурой.
Кружевом ветхим - от Карамзина.
Кысем ярится Толстая одна.
Чехов тревожит разломанной вишней.
Пахнет Шукшин – деревенской яишней.
Веет от Джойса читателя мукой.
От Солженицына – потом и скукой.
Зюскинд опрыскан заемным парфюмом,
Пахнет от Линдгрен плюшкой с изюмом.
Мнение есть, что не пахнет совсем
Бедный фик-райтер… Он пахнет – но всем...

Старший Дюма – в ароматах вина.
Диккенса дух – дорогого сукна.
Пахнет Чуковский детской панамкой.
Пахнет Флобер несчастливой мадамкой.
Симонов пахнет известной актрисой.
Пахнет Йонеско певицею лысой...
Пахнет Крапивин шпагой и ветром,
Пахнет Лукьяненко Тьмою-и-Светом,
Пахнет Ефремов далёкой звездой,
Пахнет Сапковский ведьмачкой младой.
Пришвин охотой пропах и природой,
Роулинг пахнет плохим переводом,
Пахнет Брэм Стокер кровью из вен,
Чудною техникой пахнет Жюль Верн...
Пахнет от Даррела всем зоопарком,
От Окуджавы - нарзаном, байдаркой.
Пахнет Булгаков ведьминской мазью,
Шолохов - бабами, степью и грязью,
Пахнет Желязны виски и принцами,
А Евтушенко - советскими принципами,
Каторгой звонко разит Достоевский,
Гоголь - галушками, Бульбой и Невским.
Тянет от Бродского тонкой сигарой,
От Ф.Г. Лорки - лимоном, гитарой.
Манн пахнет смертью, снегами, роялем.
Грин - крепким ромом, канатом причальным,
Н. Гумилев - африканскими масками,
Школьным Драгунский звонком и указкой.
Хэрриот - элем, Йоркширом, коровой,
Миллер - эротикой нездоровой,
Пахнет Ахматова мокрым платком.
Запах фик-райтера нам незнаком.

Пахнет Высоцкий театром и МУРом,
От Пильняка тонко веет микстурой,
Тракторным маслом Платонов шмонит,
Сэллинджер - школьною ветхостью книг.
Пахнет Мисима зимой и спортзалом,
Ю. Казаков - теплым хлебом, вокзалом,
Пахнет Кузмин аравийским песком,
Птицами, дымом - Сладков, рюкзаком
Пришвин пропах и дождем спозаранку,
В. Ерофеев - чудовищной пьянкой.
Брэдбери - Марсом и призраком Ашеров,
Спермой, цветами Жене и парашей.
Картами и сюртуком - Гончаров,
Ну а Лавкрафт - солью моря даров.
Пахнет Джек Лондон упряжкой собак,
Диккенса запах - хороший табак.
Красными флагами пахнет Фадеев,
Бунин - антоновкой в темных аллеях,
У. ле Гуин - островами, драконом,
Кафка - абсурдным и жутким законом,
Блогами и куманикой - Элтанг,
А про фик-райтера знают и так.

Пахнет Лукьяненко новым дозором,
Роулинг - магглой и кассовым сбором,
Пахнет Ден Браун музейным билетом.
Пионерлагерем, йодом и летом
Слабо припахивает Крапивин,
Мокрой косухой Кипелов и пивом.
Пахнет Семенова волкодавом,
Гейман же - зеркалом, дымом, приправами,
Кухней и сигаретами - Цой,
Пахнет Астафьев ржавой косой.
Пахнет гламуром и супом Донцова.
Джунглями Киплинг и морем свинцовым.
Фрай пахнет камрой и вкусной едой,
Блок - ррроковою нездешней звездой,
Пахнет стеклом и моралью Замятин..
Ну и, наверное, о запахах хватит.
В общем, мораль этой сказки проста -
Все про фик-райтера помнят и так,
но..
Всё же броди в интернете с опаской -
Слэшеры пахнут косплеем и смазкой!

---

gelshark, Varmint, приветствую

 gelshark, наконец-то. Тебя встречает хорошо знакомый тебе товарищ


 Varmint, рад встрече. Какими судьбами?
А встретит девочка, похожая на одну героиню Кэрролла.

@темы: приветствие пч

---

В тему прошедшего

Бог простит и я прощаю,
Не держи камней на сердце.
Заложив очаг камнями,
У него не обогреться.
Если зло забылось скоро,
Пусть останется забыто -
Или вместе, или порознь,
Если вместе - без обиды.
Нет, не жить овцой покорной,
Не сносить зло без отплаты,
Просто помнить, что порою
Все бываем виноваты.
Без прощенья мир темнее,
Без прощенья в доме тесно,
Если зло копить как деньги,
Для добра не хватит места.
Ты прости. И взгляд без фальши,
И на волос ближе к раю.
Воскресенье, день февральский.
Я не Бог, но я прощаю.

@темы: стихи (мои