тварь, воспитанная книгами
Сердце бьётся в ушах, по спине течёт пот,
Боги по небу солнышко двигают.
Человек мне сказал: "Это Родос, вперёд!",
И я прыгаю, прыгаю, прыгаю.
Как кузнечик скачу, то вперёд, то назад,
Отдаюсь состязанию полностью.
Вот прыжок, вновь прыжок, кто же мне виноват,
Что живу я на проклятом Родосе?!
Только нет результата, чтоб взмыть в небосвод,
Чтобы лавры венком на кудри.
Я пошла к мудрецу и спросила его:
"Что не так со мной, где я запуталась?"
И ответил мудрец, был ответ его прост,
Словно ветер и яблоко спелое:
"Ты допрыгаешь хоть до Луны и до звёзд,
Если вспомнишь, зачем это делаешь".
И тогда я себе приказала "Стоять!",
И уселась, стараясь не двигаться.
Если прыгать, и прыгать, и прыгать опять,
Это ж можно и вовсе допрыгаться.
Мною Родос истоптан был вдоль-поперёк,
Аж сказавшего имя не помнится.
А вокруг островов драгоценный венок,
Что на море лежат звёздной россыпью.
В путь, то шагом, то вплавь, то бегом, то ползком,
Угощаясь то рыбой, то фигами.
Говорят, что на Крите есть игры с быком,
И вот там-то я вволю попрыгаю!
Боги по небу солнышко двигают.
Человек мне сказал: "Это Родос, вперёд!",
И я прыгаю, прыгаю, прыгаю.
Как кузнечик скачу, то вперёд, то назад,
Отдаюсь состязанию полностью.
Вот прыжок, вновь прыжок, кто же мне виноват,
Что живу я на проклятом Родосе?!
Только нет результата, чтоб взмыть в небосвод,
Чтобы лавры венком на кудри.
Я пошла к мудрецу и спросила его:
"Что не так со мной, где я запуталась?"
И ответил мудрец, был ответ его прост,
Словно ветер и яблоко спелое:
"Ты допрыгаешь хоть до Луны и до звёзд,
Если вспомнишь, зачем это делаешь".
И тогда я себе приказала "Стоять!",
И уселась, стараясь не двигаться.
Если прыгать, и прыгать, и прыгать опять,
Это ж можно и вовсе допрыгаться.
Мною Родос истоптан был вдоль-поперёк,
Аж сказавшего имя не помнится.
А вокруг островов драгоценный венок,
Что на море лежат звёздной россыпью.
В путь, то шагом, то вплавь, то бегом, то ползком,
Угощаясь то рыбой, то фигами.
Говорят, что на Крите есть игры с быком,
И вот там-то я вволю попрыгаю!